- Жанр
- Авторская песня
- Лицензия
-
- Над треком работали
- Ю.К.
- Описание
- (два рассказа) Ю К * Музей Рондизма
- Альбом
- И КАЖЕТСЯ СНОМ ЭТА ЯВЬ
- Студия
- studia DZEN
- Текст
- .
в д о р о г е
я тебе соломинку пошлю и опишу станцию, где я ее поднял. Сказано - сделано. Прохладно очень было, хотя солнце светило на всяких коричневых домиках (я собственно на каждой станции выскакиваю без пальто и мерзну). Ну вот, описание мое длится (!) к концу, потому что ничего особенного на этой станции не было, как, например, на другой я сидел на солнышке на бревнышках и тоже на колено, на которое падала тень, ветерок дул холодный и по спине (сей термин не употребим для переписки одноклассников), (хотя они впрочем, локтями друг друга касаются) тоже холодный ветерок. Ну, и последняя минутка внимания: рядом с поездом две рельсы, и то, что я конечно с одной на другую прыгал, это было на всех прочих станциях, ну, а тут же и сено разбросано соломинками и особенно на высокой платформе рядом со складом ( на платформу я не забирался), вот одну-то я и подобрал под ногами .
.
в М о с к в е
У меня с матерью неважные взаимоотношения, а с родственниками наоборот нормальные. Это потому, что она далеко и писать некогда, хотя бывает не один день, когда я с утра сижу, время тяну и ничего абсолютно не делаю. А бывало, она в Москве и мы с ней ругаемся потому что, (где-то ворона каркает, ну а пилят доску во дворе само собой уже давно), и ругаемся потому, что она от меня чего-то хочет, а мне тишины хочется. Но, слава Богу, она еще жива, и я еще, как она приедет, подойду и обниму ее, и отца тоже, хотя ведь всегда по приезду обнимаются и всегда неинтересно.
А к родственникам я так мило приезжаю и рассказываю им чего-нибудь, они меня кормят, слушают меня, а мне их интересно послушать, так как бываю я у них очень редко, раз в месяц. По существу, деньги занять или отдать. Только вот лежал я сейчас, кашлял - мне ногу левую обдувало, не накрытую одеялом, и вдруг так больно вспомнил, что вот я бываю у родственников, веселюсь, рассказываю им, чай пью у них, а по их воле я в прошлом году безквартирный скитался… и увидел я вдруг без романтизма, что мне-то хорошо лежать на чердаке соседнего дома (хотя сейчас грустно вспомнить), а им-то какого от того, как они тогда со мной поступили? А если они этого и не переживают, то каковы все равно они, как неудачно поступили они со мной, что про них все могут подумать и говорить? А я ведь с ними и весел, и хорош, а даже столько раз ел, что просто неудобно. И как вспомнил я все это, грустно мне стало, что не мог я больше лежать и сел на наше кресло к окну, и нарочно я начал про мать писать, чтобы постепенно показать, что вовсе-то я один. Перегибаю теперь бумагу, переворачиваю, и, наклонившись, пишу. Бумага отсвечивает и карандаша (т.е. карандашных, надо понимать) строчек не видно, а руки такие темные на бумаге, и строчки чуть-чуть серебрятся на половинке листочка. А за занавеской окно, а там балкон и внизу во дворе играют мальчишки (по-моему, с утра) в пинг-понг на столе. Еще слышно, что играют .
.